- Доброе утро, Дживс!

Голос бывшего старшего инспектора, явившегося к раннему завтраку в особняк восьмого графа Рамси на Парк-лейн, звучал далеко не так бодро, как можно было бы ожидать от человека, бросившего тянуть лямку службы в Столичной полиции и перешедшего на вольные хлеба частного сыска. Свободного времени у него теперь было хоть отбавляй, чего нельзя было сказать о свободных деньгах. Открытое им детективное агентство находилось неподалеку от агентства Джонатана Уичера - соседство благоприятное в том смысле, что двое бывших полицейских всегда могли наведаться друг к другу, чтобы обменяться полезной информацией или же выкурить по сигаре, вспоминая былое. Пару раз в разговоре поднималась тема слияния двух агентств и последующее образование Английской Лиги Частных Детективов: пример, поданный заокеанским коллегой Пинкертоном (к вящей гордости Монтагю тот тоже был уроженцем Глазго), не давал покоя амбициозному инспектору. Пока что, однако, новоиспеченный частный сыщик проживал остатки своих сбережений, кое-как перебиваясь крохами, которые время от времени подкидывал ему Уичер.

- Доброе утро, сэр..., - Дживс поставил на стол кофейник и отодвинул стул, предлагая гостю приступить к трапезе. - Если позволите, осмелюсь сообщить вам новость, которая вас несомненно обрадует.

Монтагю, успевший положить на тарелку особо сочный кусок бекона  и уже потянувшийся к блюду с тушеными почками, бросил на дворецкого испытующий взгляд. Интересно, что он намеревается ему сообщить? В его смятенную душу закралось подозрение, что граф исполнил свое намерение приобрести для него у знакомого лошадника чистокровного арабского жеребца*. Бывший капитан Бенгальской иррегулярной кавалерии примерно представлял себе, в какую сумму обойдется этот подарок и всячески пытался от него отбрыкаться, если пользоваться жаргоном тех же лошадников.

- Не тяните, Дживс, - и Монтагю налил кофе в чашку веджвудского фарфора

- Сэр, возможно, вам известно от его сиятельства, что у меня есть старший брат. Есть еще и двое младших, и все мы выбрали для себя благородное занятие дворецкого. Бертрам, мой старший брат, последние пять лет занимал этот почетный пост  в Лейк Хаус, - поместье в шести милях к югу от железнодорожной станции под названием Пэддок Вуд. Линия ведет из Лондона в Дувр, сэр, если позволите мне уточнить. Вплоть до начала прошлого столетия земля, на которой ныне стоит Лейк Хаус, принадлежала Короне, однако в 1754 году была продана королевскому пивовару Родерику Мюррею, которому за несколько лет до этого было пожаловано дворянское звание равно как и разрешение иметь свой герб. Сэр Родерик сразу же нанял архитектора Роберта Адама с тем, чтобы пристроить к основному зданию два крыла, реконструировать внутренние покои по последнему слову моды и разбить сад с обширным прудом для ловли карпов и катания на лодках. Хмелесушильни, маслобойня, конюшни и оранжерея появились в это же время и сделали Лейк Хаус образцом для подражания среди владельцев других поместий графства. Я еще не утомил вас, сэр?

- Нисколько не утомили, Дживс! Я внимательно слушаю, - сказал Монтагю, придвигая к себе тосты и масло.

На самом деле он недоумевал, в чем состоит обещанная  радостная новость ровно до того момента, как Дживс упомянул наличие в Лейк Хаус конюшни. Это же элементарно! Зная о намерении своего хозяина приобрести хорошую лошадь, он списался с братом и тот подтвердил, что таковая имеется, и что нынешний его хозяин готов расстаться с ней за баснословную сумму. Единственным темным пятном оставалось то, почему Дживс решил сообщить новость сначала ему, а не графу. Или же граф уже купил жеребца и попросил верного дворецкого осторожно подготовить Монтагю к приятной неожиданности, начав издалека? Зная, что Дживс не свернет с проторенной дорожки, покуда не изложит все детали, он смирил свое нетерпение и принялся намазывать масло на тост.

*согласовано

Дживс наклонил голову, соглашаясь:

- Говорил, сэр! Упомянул вскользь, когда вы готовились отойти ко сну. Не хотел излагать подробности дабы ненароком не спугнуть Морфея. Я только что познакомил мистера Мак-Вильямса с предысторией, сэр. Вас она вряд ли бы заинтересовала, поскольку вам известно, где и в какой должности служит мой старший брат. Поместье Лейк Хаус...

- Да-да, - вмешался Монтагю, испугавшись, что Дживс начнет с самого начала. - Меня впечатлил ваш рассказ, Дживс! Умоляю, продолжайте! В чем именно заключается новость?

Завязавшийся обмен репликами между графом и дворецким не дал ему возможности поприветствовать своего друга как должно. Но поскольку тот по привычке занял место по соседству*, а не напротив, Монтагю воспользовался этим и, опустив руку, под прикрытием скатерти сжал колено графа.

*согласовано

Монтагю  переместил руку обратно на скатерть и нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. Любовь Дживса к лишним подробностям порой выводила его из себя. Дворецкий тем временем продолжил:

- Буду скрупулезно точен, сэр:  брат телеграфировал мне две новости, одна из которых радостная, а другая -  прискорбная. Если же говорить о причинно-следственной связи между оными, то хорошая вытекает из плохой.

Монтагю почувствовал, что его терпение на исходе, откусил от тоста внушительный кусок  и принялся тщательно его пережевывать, чтобы с языка не сорвалось что-либо в высшей степени неприличное. Правая рука сама собой снова сползла под стол и принялась поглаживать колено Ричарда - подобные манипуляции всегда приводили инспектора в добродушное расположение духа.

- В таком случае начните с причины, Дживс, - процедил он с набитым ртом и легонько ущипнул Ричарда под коленом, давая выход своему нетерпению.

- Владелец Лейк-Хауса скоропостижно скончался позавчера ночью, - произнес Дживс тоном распорядителя похорон и склонил голову в знак скорби по усопшему.

Рука Монтагю, уже безнадежно заплутавшая в шелковых складках ричардова халата, дрогнула и поспешно выскользнула из этих джунглей, чтобы придержать Ричарда за плечи. Другая рука осторожно извлекла бокал из пальцев графа и переставила его подальше.

- Тебе дурно? - обеспокоенно шепнул Монтагю, недоумевая, чем может быть вызван приступ подобной слабости. Ему не хотелось думать о том, что легкий полуобморок -  следствие тяжелого похмелья, но тот факт, что его друг начал утро с бокала вина и не уделил должного внимания завтраку, косвенно подтверждал это подозрение. Но в чем причина столь неумеренных возлияний? И с кем Ричард предавался греху винопития вчера вечером? В сердце Монтагю зашевелилась глухая ревность, несколько ослабленная беспокойством о здоровье Ричарда. Куда, черт возьми, смотрит Дживс, позволяя своему хозяину так напиваться неизвестно с кем! Или же в одиночку, что с точки зрения Монтагю было еще хуже и свидетельствовало о душевном разладе, мучавшем графа.

Дживс, не подозревая о мыслях, обуревавших гостя, смотрел в этот момент не на хозяина, а на листок бумаги, неторопливо и вдумчиво сверяясь с оригиналом, чтобы ничего не напутать в пересказе. Перечитав телеграфное сообщение, полученное от брата, он поднял голову и ответил с обычной невозмутимостью:

- Благодарю вас, сэр, но это излишне: моему брату не грозит потеря места, поскольку жена, то есть ныне вдова сэра Хамфри ни за что его не отпустит, тем более в преддверии похорон. Хорошая же новость предназначается  мистеру Мак-Вильямсу. Сэр Хамфри умер при крайне странных обстоятельствах, - такова точка зрения его вдовы. Не доверяя силам местной полиции, а также желая избежать преждевременной огласки, она хочет нанять частного детектива, чтобы выяснить, верны ли ее подозрения. Мой брат сразу же телеграфировал мне с тем, чтобы я узнал у мистера Мак-Вильямса, не пожелает ли он заняться этим делом. Сумма вознаграждения не указана, но леди Элен славится своей щедростью...

- Разумеется, возьмемся, причем не откладывая сборов в долгий ящик: нищему собраться - только подпоясаться... - с приличествующим случаю энтузиазмом подтвердил детектив, хотя в глубине души испытывал некоторые сомнения: безутешная вдова могла оказаться не настолько щедрой, чтобы им с Диконом хватило на компенсацию дорожных расходов. И тем не менее, он был рад, что снова окажется в седле: ничегонеделание наводило на него такую тоску, что порой хотелось выть. Настроение моментально улучшилось и, убедившись, что Дживс смотрит не на него, а немного в сторону, - точнее сказать, на своего нанимателя и повелителя, - Монтагю снова опустил руку, ухватил конец шелкового пояса и потянул его так, что тот развязался.

- Прошу прощения, сэр, но не могу ничего добавить! - тем временем развивал повествование Дживс, сокрушенно качая головой. - Бертрам не сообщил подробностей: я уверен, что причиной тому было опасение, что сообщение, переданное по телеграфу, может быть прочитано посторонними лицами. Но раз вы с господином Мак-Вильямсом уже приняли решение, могу ли я приступить к сбору вашего саквояжа? Дуврский экспресс  отправляется с вокзала Виктория в час пополудни, но я, с вашего позволения, посоветовал бы вам поехать на пригородном поезде в пять с четвертью с вокзала Чаринг-Кросс: я заблаговременно справился о расписании в справочнике Брэдшоу. Вам положить запасные гетры и грелку, сэр? Вечера еще по-весеннему холодные, а в некоторых гостевых спальнях Лейк Хауса, насколько мне известно со слов брата, камины наглухо замурованы лучшим портлендским цементом: леди Элен поборница аскетичного образа жизни и здорового питания ...

Монтагю опустил голову, скрывая ухмылку: в памяти всплыло воспоминание о школьной шутке, которую могли выдержать лишь закаленные шотландские мальчишки: новичку протыкали грелку, заливая горячей водой постель и лишая страдальца единственного источника тепла в ледяном дортуаре. Эх, славные были денечки! Да и ночи не хуже...

- Да, Дживс, отправьте кого-нибудь из слуг в мою квартиру с приказанием Секундре Дассу уложить мой рабочий саквояж, и поскорее телеграфируйте брату, что детективы прибудут в Пэддок Вуд на пятичасовом из Лондона и  будут весьма признательны, если миледи пришлет за ними коляску,

Дживс наверняка сообразил бы и сам, но Монтагю счел необходимым добавить свои пять пенсов в копилку распоряжений графа. Воспоминание о том, как они с Диконом стояли на перроне Уэверли, напрасно ожидая встречающую сторону,  вызвало неприятное покалывание в затылке. Как только дворецкий покинул столовую, Монтагю просверлил обнаженную грудь Дикона взглядом валькирии и раздраженно ответил:

- Ты шутишь? Разумеется, есть! С какой стати мне расставаться с оружием, которое верой и правдой служит мне еще со времен Англо-Бутанской кампании? Но на твое собрание я бы охотно посмотрел: уверен, что ничего интереснее кольта я в нем не обнаружу.

Монтагю мысленно сделал зарубку в памяти: Дикон, оказывается, способен скрывать от него чрезвычайно важные вещи. Как вышло, что за полтора года тесного знакомства он не удосужился показать  ближайшему другу свою коллекцию стрелкового оружия? 

***
О револьвере Адамса образца 1867 года, которым пользуется Мак-Вильямс, читайте в теме Тревожный чемоданчик викторианского детектива

Брови Монтагю поползли вверх, выражая изумление, смешанное с одобрением. На языке крутилось лестное сравнение, однако он отложил комплимент на потом и собственноручно запахнул полы шелкового халата, крепко завязав пояс на торсе своего легкомысленного друга.

- Видишь ли, есть вещи, которые с возрастом становятся только лучше и, пожалуй,  ценнее для их обладателя, -  Монтагю провел кончиками пальцев по лбу Ричарда, словно пытаясь стереть еле заметные морщинки. - Возможно, мое оружие несколько устарело, но не стало от этого хуже для меня. Кроме того, при должном уходе скорострельность сохраняется на прежнем уровне, а я, как тебе должно быть известно, никогда не пренебрегаю смазкой.

Он открыл дверь и жестом пригласил графа выйти из столовой.

Монтагю стал выдвигать один ящик за другим, придирчиво осматривая каждый предмет графской коллекции. Изумление его все возрастало.  Он не удивился бы так, если бы оружие было развешано по стенам, но оно было спрятано и при этом, казалось, ждало своего часа быть использованным по назначению. Так иной мужчина прячет в уединенной вилле свою юную и красивую возлюбленную, ревнуя ее к взорам других мужчин. По сути, это была не коллекция охотничьего оружия, а внушительный, готовый к бою арсенал, и бывший участник Англо-Бутанской кампании задался закономерным вопросом, зачем он понадобился такому изысканному оранжерейному цветку, которым по образу жизни являлся восьмой граф Рамси. Удивляло также то, что граф целиком показал ему свой арсенал лишь сейчас, и то, что он самым не патриотическим образом отдавал предпочтение американским револьверам, в то время как сам Монтагю не променял бы своего Адамса даже на чистокровного арабского жеребца. Но что, собственно, он знал о Ричарде? Ничего, кроме очевидного: поэт и светский лев, излюбленными занятиями которого были верховая езда и разведение экзотических цветов. Из фактов биографии, - то, что граф - уроженец Шотландии, выпускник Итона и Кембриджа, затем -...  а затем была пустая страница, которую Ричард не потрудился заполнить воспоминаниями в его присутствии, несмотря на то, что за последние полтора года они провели наедине немало дней, а главное - ночей. А ему самому, занятому на службе в Столичной полиции, было недосуг расспрашивать.

- Неплохое собрание раритетов, - нарочито небрежным тоном вынес он вердикт,  - Но скажи на милость, для чего оно тебе? Ты ведь даже охотишься лишь от случая к случаю. Неужто литературные критики настолько надоели своими придирками, что ты решил тайно отстреливать их по одному? В таком случае советую приобрести снайперскую винтовку Шарпса или Уитворта сорок пятого калибра - обе оснащены телескопическим прицелом*.

Сказал - и возненавидел себя. Теперь Дикон скорее откусит себе язык, нежели откроет правду. Но извиниться или обратить свои слова в шутку не было ни сил, ни желания, до такой степени  он был уязвлен тем, что его любовник так долго и тщательно скрывал от него явно важную сторону своей жизни. Что он посмел что-то от него скрывать. Отчего-то вспомнились шрамы на теле, которое он успел изучить как свои пять пальцев - об их происхождении Дикон тоже никогда не говорил.

***
Винтовки Шарпса и Уитворта были на вооружении метких стрелков времен Гражданской войны в США, в том числе - снайперского полка Хайрема Бердана.

У Монтагю в буквальном смысле слова отвисла челюсть. Меткий выстрел, поразивший ворону, и упоминание полковника Бардена сказали ему достаточно: еще не открыв шкаф, он уже знал, что там найдет: серый мундир конфедерата, сражавшегося на стороне Юга против таких, как Барден. 

- А ты крепкий орешек, Дикон... - процедил он, намекая на прозвище южан, данное им янки за цвет униформы.

В душе разгоралась ярость: впервые в жизни Монтагю ощутил себя полным и непоправимым дураком, которого обвели вокруг пальца. Для чего Дикон так умело прикидывался изнеженным оранжерейным цветком? Что им двигало? Неужели желание посмеяться над полицейским и бывшим колониальным воякой, утереть ему нос, продемонстрировав свое превосходство?

Монтагю с силой дернул за шнур звонка, сопроводив движение рыком раненого льва:

- Дживс!!!

Дворецкий появился так быстро, как будто все это время стоял за дверью, ожидая вызова:

- Сэр?

- Спуститесь вниз и подберите охотничий трофей графа, - слова вылетали изо рта Монтагю как пули из револьвера Адамса. - Отнесите на кухню и прикажите кухарке сварить крепкий бульон. И пусть положит в него побольше можжевеловых ягод: так поступают наши заклятые друзья-французы.

Дживс и бровью не повел, лишь поклонился и тут же ретировался, закрыв за собою дверь.

Монтагю распахнул дверцы шкафа и, до крови закусив губу, уставился на серый мундир с тщательно залатанными прорехами. Созвездие заплат в точности соответствовало рисунку старых шрамов на теле Дикона.

***
все согласовано

Монтагю закрыл дверцы шкафа и повернулся лицом к Ричарду. Как обычно, тот сумел пролить масло на бушующие воды его темперамента и раздражение схлынуло, оставив после себя лишь удивление.

- Почему ты скрывал, что сражался на стороне южан? - недоуменно спросил Монтагю, - Чего тут стыдиться? Ты понимаешь, что сейчас я чувствую себя дурнем... нет, вороной в павлиньих перьях... со всеми моими рассказами о службе в колониях и поимке преступников здесь, в Англии.

Он подошел к Ричарду и положил обе ладони на его грудь, пытаясь нащупать под тонким шелком халата застарелые шрамы:

- И что означает твое "не уходи"? Конечно, если ты передумал ехать в Кент, мне придется уйти одному, но если нет... Выбирайся из кресла, старина, и облачайся в свою твидовую пару - все-таки мы отправляемся в сельскую местность. И кстати, у тебя не найдется запасной пары веллингтонов?

Монтагю присел на подлокотник кресла, не пытаясь выпростать руки:

- Я хочу знать о тебе все: и хорошее, и не очень. Я, как тебе известно, тоже не ангел, но мне трудно представить, что я захотел бы скрыть от тебя хотя бы один день из своей жизни. И однако сейчас я не буду настаивать на том, чтобы ты рассказал мне своем боевом прошлом: я буду терпеливо ждать, покуда ты не решишься это сделать сам, по доброй воле. Если мы не будем доверять друг другу..

Он не закончил фразу, поскольку в дверь постучали, и голос Дживса произнес:

- Сэр! Доставили вещи мистера Мак-Вильямса, ваш саквояж тоже уложен. Я подумал, не захватить ли вам охотничью куртку из твила, зонт и  пару веллингтонов? По всем приметам в ближайшую неделю будет дождить.

Монтагю не стал произносить банальностей вроде той, что шрамы украшают солдата: беспокойство Дикона о том, как он выглядит в глазах своего избранника, было ему понятно, и он не считал это слабостью, недостойной настоящего мужчины. За время своей службы в Бомбейском саперном полку, а позднее - в Бенгальской кавалерии, он не раз был свидетелем того, как молодые и отважные офицеры, обезображенные ударом сабли или лишившиеся руки или ноги в результате разрыва ядра, расторгали помолвки с любящими их девушками, стыдясь своих увечий и не желая верить, что могут быть нужны кому-то, кроме самих себя.

- Не глупи, - резко сказал он, но тут же смягчился, испытывая жалость к Дикону от того, что тот придавал такое огромное значение мелочам, которые не заслуживали ровным счетом никакого внимания. - Человека уродуют не рубцы на коже, а те, что внутри. И напротив: человек с возвышенной душой будет вызывать любовь к себе вопреки изъянам тела.  Вспомни сэра Горацио - преклонение и восторг, которое он пробуждал в сердцах, были вызваны не физической красотой, а  умом, отвагой и гением полководца. Вспомни, какая удивительная женщина подарила ему свою любовь несмотря на то, что он лишился глаза. Возможно, ты и уступаешь нашему славному адмиралу в умении вести за собой эскадры, однако у тебя  много других достоинств, а я, не будучи леди Гамильтон, полюбил бы тебя даже в том случае, если бы шрамов у тебя было в десять раз больше, чем сейчас.

Монтагю подавил улыбку: сравнение с любовницей адмирала Нельсона было довольно рискованной шуткой, учитывая их с Диком наклонности. Но слава Богу, он умел подшутить над самим собой.