Монтагю запечатлел на лбу Дикона поцелуй и, чуть отстранившись, сунул руки в широкие рукава халата и туго завязал пояс.

-  Я всегда к тебе возвращаюсь, не так ли? И каждый раз боюсь, что не застану тебя дома или, пуще того,  Дживс не пустит меня на порог, сообщив, что его сиятельство сегодня не принимают...На самом деле я не прочь перекусить: последний раз я ел по прибытию в Лондон в  кофейне на углу Олд Кент роуд, где мне подали чашку напитка, который хозяин безо всякой на то причины величает "кофе" и  кусок заветрившегося мясного пудинга. Я как-нибудь свожу тебя туда лишь затем, чтобы немного расширить твой кругозор. Конечно, там нет ни китайского фарфора, ни сигар, ни шахмат, как в тех модных французских кофейнях, куда захаживают твои знакомые, зато не надо платить шиллинг за вход.  Думаю, что после одного визита ты увеличишь жалованье своему повару.

Монтагю ослабил узел на поясе, чтобы иметь возможность в буквальном смысле слова  без стеснения предаться греху чревоугодия, к которому его всякий раз склоняли ароматы и вид блюд, приготовленных графским поваром.

Монтагю провел рукой по ягодицам Дикона, обтянутым гладким темно-синим шелком, и удивленно вздернул брови:

- С каких это пор ты называешь повара по имени? Хм... надеюсь, что такая дружеская фамильярность не является следствием того, что ты вошел во вкус, испробовав на себе его умение обращаться со сковородкой?

Зная, что лорд не оставит без ответа подобные шуточки, он отскочил к двери и виновато понурился, изображая мнимое раскаяние:

- Мне все равно, где отведать упитанного тельца. Я с радостью последую за своим Апицием куда угодно.

На губах Монтагю заиграла двусмысленная улыбка: с языка уже готова была сорваться непристойная шутка, которая бы наверняка понравилась Дикону, однако он не успел произнести ни слова: раздался деликатный , но настойчивый стук в дверь и хорошо поставленный голос дворецкого произнес таким тоном, словно его владелец не подозревал, что в ванной комнате помимо инспектора находился кто-то еще:

- Сэр! Прибыл посыльный с запиской от комиссара Хендерсона. Кэб, в котором он приехал, ждет у входа, чтобы незамедлительно доставить  вас в Скотланд-Ярд

Лицо Мак-Вильямса окаменело. Как старший детектив-инспектор, он был обязан ставить в известность свое начальство обо всех своих передвижениях, и не далее как сегодня, по возвращении в Лондон, уведомил дежурного констебля о том, что вечером будет обедать у восьмого графа Рамси. Приоткрыв дверь, он взял с серебряного подноса, протянутого ему Дживсом, сложенный вчетверо листок бумаги и, развернув записку, быстро пробежал глазами ее содержание и посмотрел на Дикона: на сей раз его лицо выражало искреннее и глубокое разочарование, приправленное чувством вины. Сунув в руку Дикона записку, чтобы тот смог прочитать ее и убедиться, что она  имеет непосредственное отношение к его службе в полиции, он почти беззвучно прошептал "Прости" и уже громко сказал, адресуясь к Дживсу:

- Благодарю, Дживс! Передайте посыльному, что я буду готов с минуты на минуту!

Снова плотно прикрыв дверь, он сбросил с себя халат и стал поспешно натягивать исподнее.

- Я вернусь, как только получу инструкции, - пробормотал он, не слишком веря собственным словам. Вызов в такой поздний час  говорил лишь об одном: дело настолько серьезное и не терпящее отлагательств, что скорее всего вернется он лишь завтра вечером, а то и через несколько дней.